Закройте глаза Истине - Страница 81

– Значит, прав оказался пророк, – сказал я, – что выйду я из тюрьмы чудесным образом и встречу свою Юдифь. Только вот на жизнь или на погибель ты мне послана?

– Как это на погибель? – округлились глаза у девушки.

– Есть такая библейская легенда о красавице Юдифь, которая отрезала голову у завоевателя Олоферна, – напомнил я.

– Юлий это не Олоферн, – улыбнулась Эдетта, – и поэтому я не представляю для вас опасности.

– Тогда вы можете спасти меня, – сказал я.

– Как? – удивленно спросила девушка.

– Увезите меня куда-нибудь, – попросил я, – я только что сбежал из тюрьмы.

– А за что вас посадили? – насторожилась девушка.

– Не пел гимн о Великом учителе, – признался я.

Девушка посмотрела на меня оценивающе. Видок у меня был еще тот. Посидите сами на нарах в обезьяннике сутки и потом посмотрите на себя в зеркало. Интеллигентность начинает прятаться, зато тюремность начинает проглядывать наружу.

– Надевайте это, – сказала она и достала из сумочки вязаную шапочку серого цвета. Затем немного подумала и достала газовую косынку, которую повязала мне на лицо, закрыв одну щеку и подложив под косынку свой платочек, – у вас зубы болят, – уточнила она.

– И у меня нет ни денег, ни документов, – дал я дополнительную вводную.

– Ничего страшного, – сказала Эльвира, – туда, куда мы поедем, паспорта не нужны. Деньги нужны, но не так много.

Взяв меня под руку, Эдетта повела больного человека в вязаной шапочке и с компрессом на щеке на перрон пригородных электричек. Она быстро купила в автомате билеты. Мы сели в вагон, в котором случайно оказалось два свободных места рядом.

Собственно говоря, за двенадцать лет мало чего изменилось, разве что местность рядом с железной дорогой стала более окультуренной. Не видно валяющихся остовов техники, куч различного мусора и покосившихся домишек жителей ближнего примосковья.

– Красиво стало, – сказал я, кивнув головой в сторону окна.

– Да, – согласилась Эдетта, – Великий учитель не любил много разговаривать. Кадры решают все, – говорил он, – и действующий начальник оказывался бывшим, а неперспективный работник оказывался эффективным менеджером. У нас в стране одна треть людей действующие начальники, одна треть – бывшие начальники и одна треть – исполнители. Так что, все знают, что надо делать. Если у человека около дома непорядок, то приходит инспектор и выписывает требование о необходимости наведения порядка. Если к указанному сроку ничего не сделано, то приезжает бригада, которая делает все в лучшем виде и выставляет хозяину счет на произведенные работы. Не оплатишь, будешь сидеть в пустом доме. Приставы заберут все ценное на сумму счета. Власть особо не церемонится с теми, кто что-то должен и не делает. Обижаются, а делают. Теперь гли-ко, как все вокруг захорошело.

Что-то знакомое и старорусское послышалось в ее голосе. Если вместо одежды она употребит слово лопотина, вместо говорить бахорить или баять, то так оно и есть. Только что в Москве она была москвичкой, а как выехала из Москвы, так сразу спрятанные корни русского человека начали выходить наружу.

– А куда мы едем? – тихонько спросил я.

– А тебе не все равно? – улыбнулась девушка. – Раз тебе меня пророк напророчил, то придется меня слушаться.

Внезапно в конце вагона послышалась музыка. Инвалид в коляске с аккордеоном в руках распевал во все горло, а везущая его девушка протягивала пассажирам фетровую шляпу для подаяний.

Я был батальонный разведчик,

А ён – писаришка штабной,

Я был за Расею ответчик,

А ён спал с маею жаной…

Пассажиры прекрасно понимали, что перед ними люди, занимающиеся коммерческой деятельностью, а не обездоленные люди и поэтому бросали в шляпу мелочь, пряча глаза как после сделанного неблаговидного поступка. Каждый из них с чистым сердцем помог бы нуждающемуся человеку, но из-за сволочей из нищенской мафии действительно беспомощные люди оставались без сострадания.

– При Великом учителе таких не было, – шепнула мне Эдетта, – он их всех к единому знаменателю привел.

– Посадил, что ли? – так же шепотом спросил я.

– Посадил всех организаторов, – сообщила девушка, – продажных правоохранителей всех выгнали, а судьи выборные, те спуску преступникам не давали. А сейчас они снова появились. Вот люди и шепчутся, что нужно Великого учителя снова к власти призывать. Смотри, видишь домики вдали, за лесом. Минут через пять будет остановка, а там пешочком. Близко. Километров десять.

В это время в вагон вошли человек пять молодых людей в кожаных куртках и с бритыми затылками. Они пошли по вагону, внимательно приглядываясь к пассажирам.

– Фашисты, – шепнула Эдетта.

Один из фашистов вдруг ткнул в мою спутницу пальцем и крикнул:

– Ребята, вот она нерусская.

Я взял девушку за руку и поставил впереди себя, двигаясь вместе в сторону тамбура. На помощь пассажиров я вообще не рассчитывал, но случилось что-то невообразимое в мое время. Все присутствовавшие мужчины с криками, – Бей фашистов! – набросились на бритоголовых. Изрядно побитых их выбросили из электрички на пустынную платформу, куда вышли и мы.

– Эдетка, это не твои ухажеры? – спросил приближающийся к нам небольшой старичок с всклоченной бородой.

– Мои, дядь Паш, – сказала девушка, – хорошо пассажиры помогли, да вот сюда их и выбросили.

– Дед мой еще с московской земли фашистов гнал, а смотри ты, снова плодиться начали, надо Учителя во власть призывать, – задумчиво сказал дядя Паша и резко свистнул.